Настоящая статья посвящена актуальной проблеме — социальному управлению поведением личности, значимая роль в которой выводится из конкретных стереотипов, в основе которых лежит реальный психологический феномен генерализации, обобщения, схематизации данных индивидуального и исторического опыта. Автор анализирует правила термина, которым первоначально называлась плоская или круглая металлическая пластина, представляющая точные последствия типографского набора, обосновывает обоснование его метафоризации на наших представлениях о мире, себе и других людях. В обыденной речи слово стереотип означает обобщенное, упрощенное и иногда предвзятое представление о группе людей или явлении, которое лежит в основе жизненного опыта или обнаруживает через культурную среду и различные средства информации, что обуславливает его распространенность в социальных процессах и явлениях.

В общественных науках часто встречается понятие «социальный стереотип» — схематизированный, стандартизированный образ или представление о социальном объекте, обычно эмоционально окрашенное и продолжающее устойчивое сопротивление. В широком смысле данный эффект оборота ввел Увел. Липпман в работе «Общественное мнение». В статье, в систематизированном и последовательном виде раскрыто понятие стереотипов У. Липпмана, а также дифференцированы современные исследования стереотипов, которые опираются на несколько разноплановых подходов. Представители первой встречи делают акцент на негативных аспектах стереотипов. В рамках этого стереотипа стереотип достаточно часто отождествляется с предвзятыми мнениями, предрассудками и даже патологическими явлениями в общественном порядке. Сторонники второй связи делают акцент на важности конструктивных — когнитивных свойств и аспектов стереотипов и наделяют последние функциональными значениями.

По мнению автора, такая противоречивость опирается на амбивалентную природу как самого стереотипа, так и процесса формирования стереотипов — стереотипизации, которая постоянно обосновывается в материальных статьях. Механизм стереотипизации основан на малых особенностях, состоящих в том, что какая-либо предлибо явления категоризации, после чего существует непосредственно. На самом деле этот механизм отличается от научных схем упорядочивания мира, которые выражаются, например, в процессах «типизации» или «моделирования» — стереотипизация всегда включает в себя оценку, часто эмоциональную, какую-либо предвзятость или предвзятость. Эта характеристика, в свою очередь, зависит от целого ряда факторов, носит необъективный характер и обладает свойством однозначности.

С одной стороны, стереотипы включают в себя социальные и психологические функции, помогая людям быстро ориентироваться в социальном мире и экономить когнитивные ресурсы. С другой стороны, они не только наблюдают преобразованное, ущемленное восприятие реальности, но могут реально влиять на индивидуальное поведение в отношении представителей тех или иных социальных групп и, в конечном счете, существенно обуславливают социальное поведение.

Настоящая статья посвящена осмыслению особенностей манипулятивного воздействия на современную молодежь со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности, апробирующих на ней самый разнообразный спектр политических, социально-психологических и социальных технологий. Различные субъекты социального манипулирования (отдельные личности, их группы в виде антисистем, олигархические структуры, политические партии и движения, а также общественные объединения и НКО, тоталитарные религиозные секты и деструктивные культы, спецслужбы иностранных государств и международные организации) на протяжении веков воспринимали молодежь как средство-ресурс для достижения своих корыстных политических целей.

Результатом такого рода манипулятивного воздействия явились различного рода “молодежные бунты”, “молодежные”, “сексуальные”, “субкультурные”, “контркультурные”, “бархатные”, “цветные” революции и государственные перевороты.

Для успешного запуска механизма социального манипулирования молодежью манипуляторами первоначального создавался своеобразный “культ молодежи” (“духовная педократия” — в терминологии С.Н. Сыромятникова и С.Н. Булгакова). Затем, они прививали молодежи протестный стиль поведения, используя данную технологию для направления энергии молодых людей против систем традиционных духовно-нравственных ценностей, традиционных религиозных, социальных, политических систем, традиционных институтов социализации и отношений, тем самым нанося непоправимый вред процессу духовного и социального развития молодых людей.

Статья посвящена историческим истокам русофобии в Европе, которая начала формироваться в XV веке. В статье рассматривается сложность процессов зарождения русофобских настроений, выявляются их корни в долгосрочных исторических контактах между Русью и Западной Европой, изменениям в политической и религиозной сферах. Выявляется специфика русофобии, которая формировалась в разных западных странах. После монгольского нашествия и периода ордынского ига Русь утрачивала свои связи с Западной Европой, что при “переоткрытии” России способствовало формированию негативных стереотипов о русских. Кроме того, акцентируется внимание на последствиях политических событий, таких как Кревская уния и взаимоотношения между Москвой и Литвой (а позже и Польшей), которые углубили пропасть между Россией и Западной Европой. Сложная династическая и религиозная политика Литвы и Польши привела к дополнительным конфликтам с Россией, что формировало взгляды западных авторов на Россию сквозь призму экзистенциального русско-польского противостояния. С приходом европейских путешественников в Россию начали возникать негативные мифы о русских, такие как грубость, пьянство и “рабская природа” народа. Эти мифы часто основывались на поверхностном восприятии чужестранцами русской культуры и обычаев.

Статья посвящена концепции социологии власти профессора Захарова Николая Александровича (1883–1937) изложенной им в исследовании “Система русской государственной власти” (1912).

Н.А. Захаров отстаивал за государством право самобытности, непохожести, оригинальности. В его глазах именно индивидуальные особенности государства порождают политическую независимость и жизненную силу этих государств. Из этого положения, для него вытекала необходимость изучать государственный строй государств в связи с историей. Особенности формирования русской системы власти он видел во влиянии византийской идеи власти императора, идеи религиозного автократизма и в частноправовом характере власти великих князей из рода Рюриковичей, смотревших на свои владения, как на свою неотчуждаемую вотчину, переходящую по наследству в их роде. Влияние западнических идей сменилось государственными реформами 1905–1906 годов, которые Н.А. Захаров воспринимал одновременно и выправлением некоторых перегибов абсолютизма, и установлением порядка, который восстанавливал традиционные начала русской власти.

В настоящее время демографическая ситуация в России кризисная и характеризуется крайне низкой рождаемостью, высокой смертностью, старением населения и уменьшением числа граждан трудоспособного возраста. Одной из главных стратегий выхода из демографического кризиса является повышение рождаемости. Для реализации этой стратегии требуется целый комплекс мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского характера. Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ) являются эффективными методами лечения бесплодия и не только решают проблему конкретной семьи, но и могут помочь в решения демографических проблем. Конечно, роль ВРТ в большей степени определяется их социальной значимостью т.к. доля родов после преодоления бесплодия с помощью ВРТ в общем числе родов в России составляет 2,9% (2022) и данные технологии не приводят к значительному росту рождаемости, но эта доля постоянно увеличивается (в 2000 г. она составляла 0,07%) и в условиях все большего распространения поздних браков и постарения рождаемости эта технология в будущем может оказаться все более востребованной и способствовать повышению рождаемости. Автор делает вывод, что наряду с другими мерами, ВРТ могут быть включены в число социально-политических мер реагирования на демографический кризис.

В статье анализируются основные подходы и особенности определения здоровья как социального феномена. Автор отмечает, что несмотря на устойчивый дискурс о здоровье как социальном феномене, наиболее распространенным обоснование выступает его определение через характеристику социальных факторов влияния. Тем не менее, необходимо принимать во внимание и другие значимые характеристики. В этой связи в работе предлагается анализ здоровья социального феномена через таких значимых аспектов, как: 1) здоровье есть продукт общественного развития, а определение здоровья отражает особенности мировоззрения и уровня развития обществ на каждом из исторических этапов; 2) здоровье как социальный феномен отличает динамичность, что обусловлено его взаимосвязью с жизнедеятельности индивида, группы, общества в целом; 3) сущность здоровья как социального феномена проявляется в его оценке как социально значимого индикатора развития общества, группы, личности; 4) здоровье, выступая частью социальной реальности, представляет социальный конструкт; 5) анализируя на основе указанных сущностных признаков социального процесса конструирование социального феномена здоровья, можно определить его как целенаправленную деятельность.

Специфику национальной деловой культуры определяют исторический контекст ее становления, доминирующая в обществе система ценностей, менталитет граждан, особенности управленческой культуры и организационного поведения. Если выделять факторы становления российской деловой культуры, то наиболее важными из них являются факторы религиозный, географический, природно-климатический. Также самобытность и своеобразие российской культуре придает многонациональный состав страны, длительные традиции мирного сосуществования людей разных религиозных и этнических групп, а также особый менталитет россиян с характерной двойственностью так называемого “русского характера” (воинственность — миролюбие, трудолюбие — лень, боязнь перемен — революционный настрой, единство и желание жить в мире со всеми — изоляция и недоверие к “чужим”, коллективизм — индивидуализм, осторожность — желание рискнуть, рациональность — иррациональность и др.).

Двойственность можно рассматривать как яркую характеристику современной российской деловой культуры, успешно сочетающей в себе несочетаемое — “Восток” и “Запад”, реформы и возврат к социокультурным “корням”, коллективизм и индивидуализм, маскулинность и феминность, полиактивность и моноактивность, ориентацию на сохранение традиций и современность, “этику сообщества” и “этику автономии” и т.п. Сегодня двойственность усиливается сменой поколений работников, так как всё более активную роль на рынке труда начинает играть молодежь, привносящая в рабочие процессы и управление свой взгляд на мир, свои трудовые установки и систему ценностей. Ценности персонала определяют как общую картину мира, так организационную и деловую культуру. В связи с этим в статье особое внимание уделено выявлению влияния ценностей работников разных возрастов на их организационное поведение и российскую деловую культуру в целом.

В статье рассматриваются организационные и управленческие аспекты проведения эмпирических исследований. Как правило, в научной литературе больший акцент ставится на содержательном и смысловом достижении исследовательской цели. Управление исследовательским проектом часто не освещается или перечисляются отдельные процедуры. А роль руководителя и менеджера поля не различают. Важность управления исследовательским проектом отдельно не выделяется. Большое внимание сегодня уделяется управлению проектом, где рассматривается менеджмент практически любых видов работ, которым приходится руководствоваться реализующей его группе. Поэтому важно обобщить имеющиеся данные и показать специфику управления полем. Отмечается, что российские исследовательские компании и отдельные исследователи избирательно относятся к существующим международным стандартам по управлению. Дополнительно, приводятся данные исследования параметров и оценки исполнителями своих заказчиков. В статье рассматривается алгоритм и управление проектом проведения исследовательского (социологического, социального, маркетингового) проекта. Рассматриваются рекомендации по менеджменту поля, опубликованные в основополагающих российских (советских) книгах, а также приводятся положение национальных и международных стандартов ГОСТ Р ИСО — 20252:2014 (ISO 20252:2012) и ISO 20252:2019. На основе практических разработок приводятся типовые этапы проекта и требования к их реализации, критерии оценки качества отдельных видов работ и всего проекта в целом. Приведенный алгоритм менеджмента исследовательского проекта включает подготовку и подписание программы (цели, задачи, методы), исследовательского инструментария и его пилотажа, построение выборки, подготовку исполнителей, способов обработки, проведение самого исследования, оценки качества поля, подготовки отчетной документации, финансовый и временной (тайм) менеджмент и общий анализ качества проекта.

Институциональное управление, сущность которого заключается во внедрении в общественную жизнь новых норм и правил поведения, расширяет границы своего использования в эпоху постмодерна. Целью исследования является создание типологии методов и стратегий институционального управления на основе выделения различных типов институциональных изменений.

На основе использования формально-логических процедур типологизации и классификации, а также применения синхронного и диахронного анализа в статье выделены критериальные различия институциональных изменений, по отношению к которым определены наиболее эффективные стратегии и методы управления.

Авторами создана типология институциональных изменений, определены стратегии и методы управления и коммуникационного воздействия на объект управления для каждого вида изменений. В типологии использованы два критерия: 1) масштаб и адресность изменений; 2) радикальность и ресурсозатратность изменений. Выделено 4 типа изменений: 1) адресное изменение с понятной выгодой и незначительными затратами ресурсов для человека; 2) изменение с деперсонализированным эффектом, не требующее существенных затрат от человека; 3) адресное и ресурсозатратное для человека изменение; 4) изменение с абстрактной выгодой, требующее существенных затрат от человека. Для этих изменений определены 5 возможных стратегий, различающихся по силе информационного воздействия и содержательной направленности: информирующая стратегия, стратегия убеждения, побудительная стимулирующая стратегия, стратегия персонализации, комплексная мотивирующая стратегия.

Предложенная типология направлена на операционализацию выбора методов институционального управления. Ее использование способно повысить эффективность внедрения в жизнь общества новых норм и правил субъектами институционального управления: государствами, компаниями и некоммерческими организациями.

В настоящей статье поставлена проблема формирования жизненных ориентиров и ценностей современного российского студенчества в условиях становления электронно-цифровой цивилизации. Автор констатирует, что огромной популярностью у молодежной аудитории, особенно студенческой, пользуются нетрадиционные, основанные на технологиях интернета, СМИ. При этом очевидно, что доверие к традиционным СМИ постепенно, но устойчиво уступает место доверию к нетрадиционным средствам массовой информации (блогосфере, социальным сетям, виртуальным сообществам и другим Веб-ресурсам). В то же время, эти СМИ активно используются различными деструктивными субъектами для воздействия на современных студентов с целью искажения информации, трансформации жизненных смыслов и ценностей.

Автор приводит результаты исследований различных авторов, связанных с динамикой жизненных ориентации современной молодежи, которые сравнивает с результатами собственного исследования “Социальная коммуникация в современном обществе”, проведенного среди студентов социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Подобное сравнение позволяет прийти к выводу, что хотя некоторые неблагоприятные для общества тенденции и прослеживаются среди определенной части студенческой молодёжи, выражены они не столь отчетливо и однозначно, как это констатируют различные авторы. По мнению автора, вряд ли можно выводить устойчивые тенденции, а тем более закономерности, только из ответов студентов на один-два, далеко не всегда корректно сформулированных вопроса. На самом деле, их понимание сути вещей, стоящих за каждым конкретным вопросом гораздо глубже.

Устойчивой тенденции к деструктивному мышлению, деструктивным жизненным ориентирам в среде студенческой молодежи не наблюдается. В то же время, мышление студентов достаточно хаотично, что во многом можно объяснить виртуализацией и медиатизацией их сознания, обусловленного чрезмерным общением в различных сетевых сообществах и экспансией новых медиа. Тем не менее, этот хаос может служить питательной средой для различного рода деструктивного воздействия.

В статье доказано, что в большинстве своем студенческая молодежь ориентирована на традиционные для нашей страны ценности и установки, в первую очередь, на крепкие семейные отношения и добровольческую деятельность. Для почти трех четвертей российского студенчества также характерны высокий уровень нравственности и правосознания. Достаточно позитивно наибольшая часть студентов относится к патриотизму. Тем не менее, безусловно, нужна систематическая, целенаправленная, активная и постоянная воспитательная работа со студентами. В первую очередь, следует совершенствовать нормативную базу, регламентирующую воздействие на молодёжь со стороны различных, прежде всего, деструктивных субъектов.

В статье дан развернутый экскурс в историю коммуникативной культуры, особенности которой можно исследовать с помощью такого одновременно открытого и загадочного источника, как надписи. Начиная с огромного массива надписей Индской цивилизации человечество, с одной стороны, транслировало ценную для себя информацию, а, с другой, старалось скрыть за графикой надписи суть послания, сделав ее доступной лишь посвященным. Развитие коммуникативной культуры человечества авторы прослеживают на примерах геоглифов, гравюр, государственной символики, рекламы, транспарантов, граффити, монументального искусства и т.п. Каждый новый период привносил не только иное содержание в искусство надписей, он активно расширял инструментарий его преобразования, делал созвучным запросу изменившегося информационного поля.

При этом широчайший набор смыслов таких надписей, который может отражать политические, социальные, духовные идеи, выражаемые понятно или запутанно, философски или приземленно, снобистски или панибратски, сводится к двум главным функциям надписей, которые они пронесли на протяжении тысячелетий: сигнальной и магической. Они характерны и для современных надписей, независимо от их личного или публичного проявления, социально-политического или экономического предназначения, используемого для нанесения инструмента и поверхности, на которую наносится надпись. Это дает основания видеть в коммуникативной культуре XXI в. преемника древней “Цивилизации надписей”, которая не исчезла, но преобразовалась. Гибель ее более ранних фрагментов поучительна с точки зрения того, что, возможно, к их трагическим завершениям привело неумение и нежелание людей разобраться с формой и содержанием посланий, скрытыми за затейливой графикой надписей.

Настоящая статья посвящена рассмотрению возможности исследовать сообщества в электронных социальных сетях, которые в широком смысле представляют собой социальные группы. По мнению автора, подобные исследования играют значительную роль в понимании динамики современного общества. Этот анализ способствует определению новых тенденций и закономерностей, а также разработке рекомендаций для оптимального использования социальных сетей в образовательных, культурных и других контекстах. Социальные сети также оказывают влияние на формирование общественного мнения и политических процессов. Они дают возможность быстро распространять информацию и взаимодействовать с большим количеством людей, что может привести к изменению поведения и ценностей общества.

Автором предпринимается попытка рассмотреть факторы вступления в группы в социальных сетях:

- социальная потребность в принадлежности;

- стремление индивида уменьшить чувство одиночества;

- социальная привлекательность анонимности;

- функциональность и развитие электронных социальных платформ для взаимодействия между людьми;

- визуализация дистанционного общения;

- возможность создать образ своего “я” для определённого сообщества.

В статье рассматриваются количественные и качественные характеристики социальных групп с позиции их взаимосвязи с электронными социальными сетями, классификация с точки зрения социологической науки, а также оценивается возможность применения классических методов социологии к изучению современного воплощения социальной группы — сообщества в электронной социальной сети. Кроме того, автор статьи высказывает предположение о возможности использовать сообщества в социальных медиа как источник социологической информации для решения широкого круга общественных вопросов.